«У каждого из нас на свете есть места,
Куда приходим мы на миг уединиться…»
Л. Фадеев
У Марины было такое заветное место на свете. Оно было далеко, но картинка с его изображением хранилась в памяти, на нижней полочке с краю. Она не убирала заветную картинку вглубь памяти, частенько доставала, как средство успокоиться, когда было «не по себе».
Картинка рассказывала о многом: справа была скальная гряда Чуфут-Кале, слева – скальный монастырь, а посредине – возле костра Она, Света, ребята и Он с гитарой.
Марина хорошо помнила как тогда – 10 лет назад – наяву смотрела на древние скалы, на укрывшийся под ними маленький домик, крышей которому служила часть скалы, на вечернее небо того переходного цвета, когда смешивается голубая дневная краска с серой вечерней. А потом, когда добавилась черная ночная краска, появились звезды. И было не понятно: то ли звезды опустились на вершины гор, то ли горы пытались достать до звезд и тянулись к ним «на носочках».
Они были в гостях у гор, древних, почти что вечных. Горы перевидали много гостей, теперь они видели их, какую-то долю секунды своего существования, если сравнивать с вечностью.
Тогда Марина и дала себе установку: когда будет «не по себе», вспоминать эти спокойные красивые вечные горы. На ответную реакцию она не рассчитывала, горы не могут помнить всех.
Они видели многое и ее историю, которая тогда только зарождалась.
Хотя начало ее было немного раньше.
***
История началась в кабинете главного бухгалтера.
В отчет Марины закралась грубая ошибка. Впервые.
— Ты ли это? На язык просится: «Шла бы ты… в бухгалтерию». Но в твоем случае больше подходит: из бухгалтерии, на время, в отпуск, в горы.
— Ого, как жестко. В горы-то зачем? Чтоб подальше и повыше, или чтоб уже не спустилась?
— В горах в себя придешь, от цифр переключишься.
— Для этого море есть.
— На море одно лежание, физический простой. А тебе движение нужно, чтоб из головы все цифры повыпадали, хоть на время. Чтоб тело работало, и душа наполнялась.
— Чем?
— А ты вот сама узнай и мне расскажи. Может, у всех разное наполнение.
— Хоть сейчас: идешь, идешь,… и наполняется тело усталостью, а душа – слезами.
— Там ребята из внешнеэкономического отдела группу собирают, спроси.
— А Вы?
— Если б не должность… Я бы с радостью.
Марина серьезно задумалась над предложением. Она ко всему подходила серьезно. Ей вообще казалось, что она родилась бухгалтером: все решения принимались после анализа.
Похоже, ей и вправду хотелось движения. Не лежать бесцельно, вернее, с одной целью – загореть, даже купаться все для той же цели, чтоб загар лучше пристал. Это как щелкать семечки: вроде бы делом занят.
А бродить? Можно ведь и по городам бродить. Но горы.… Узнать бы какие они не снизу?
Когда Марина обнаружила отчетливое желание, которое не спугнул даже анализ, она сразу позвонила Свете.
В отличие от нее Света была человеком, не поддающимся никакому анализу. Она жила желаниями. У нее их было много, и они были очень разные. И жизнь у нее была разная, как слоеный пирог. Несочетаемое сочетание: соленое со сладким, острое с пресным. Нет, пресному в ее жизни места не было.
Света пила жизнь огромными глотками. Иногда глоток был слишком большим, даже выступали слезы.
Она – Марина – несла свою жизнь бережно, боясь расплескать, пила маленькими порциями, чтоб ни капли мимо. Мимо будущего. Все туда, все в копилку светлого будущего. Это не о коммунизме, это о Маринином счастье.
А Света жила здесь и сейчас. Ничего не откладывала: ни чувств, ни денег, ни нарядов.
Такие разные. Вернее, Света всегда разная, а Марина, как константа – величина постоянная. Поэтому и доверяла Света ей свои истории и переживания. Знала, что выслушает, не одобрит, но и не осудит, поможет. Они жизнь проводили порознь. Вернее, жили как на разных полюсах: Северном и Южном.
Марине же Света нужна была для собственной подзарядки. Она Светину жизнь читала как книгу. Книги – это выдумка, она их не любила. А тут – жизнь, да такая. Хотя себе бы она такой не хотела. Она с детства знала, чего хотела.
Ей нужен был покой и стабильность. В любви тоже. Насмотрелась она на нестабильные отношения в своей семье. Прочувствовала. Для эмоций хватит и других впечатлений.
Но в этот раз Марина позвала Свету в горы, брала с собой как аккумулятор энергии. Боялась, что ее жизненная батарейка разрядится. Ведь оттуда не развернешься и не уедешь, когда вздумается. Надо дойти до конца. Да еще и в компании новых людей, с которыми надо делить трудности. Самое сложное – готовиться к трудностям, ждать их. А Света трудностей не замечает, не думает о них, тем более не просчитывает.
* * *
И вот они в горах. Первая ночевка после первого перехода. Переход был сложный, набирали не расстояние, а высоту. Все первое – самое трудное. Когда уже знакомо, то понятно и от того не страшно. Справились. Правда, после подъема нужно было еще еду помогать готовить. Но у них основное делали ребята: дрова, костер, вода, палатки. Их дело маленькое.
Ели с аппетитом. Еще бы, после дневного перехода с рюкзаком за плечами. Каша да консервы, а вкусно, с дымком. А костровой чай в металлической кружке – это эксклюзив: на родниковой воде, опять же с дымком.
Ей казалось, что за этот день прожито несколько дней: были и виды, и запахи, а сейчас вот звуки: треск костра и аккорды гитары. Играл Леонид. В основном песни Митяева. Обязательное: «Лето – это маленькая жизнь». Еще какой-то туристический стёб, что-то типа: «Не доверяйте деве юной прибор сложнее помела». Все подпевают, смеются. Она пока прислушивается и присматривается.
Ребята были дружные, юморные, все с характером туриста: не тянуть одеяло на себя, без претензий и дележа, можешь – делаешь. Девчонки были им под стать – без капризов. У них было принято спрашивать не с других, а с себя.
Света стала своей быстро. Марина старалась. Но слишком много нового, чтобы стало все привычным, как будто по-старому.
Вроде устала, а не спится. И не потому, что твердо – почти на земле – и страшно без стен, дверей и замков. Просто ты вдруг оказался как на другой планете. Высота и виды с высоты. И много пространства, свободного пространства.
Это пространство трехмерное. На земле мы осваиваем пространство в длину и ширину, в высоту – максимум по ступенькам. В горах ты познаешь пространство и в высоту, не километрами на самолете, а своими шагами.
Когда они по узкой тропинке проходили вдоль ущелья над обрывом, она согласилась с классиком: «почему люди не летают?» Хотелось летать по этому свободному пространству и долететь вон до той вершины.
Ребята были парами. Только инструктор по маршруту Лёня был один, его парой была гитара.
Может поэтому еще не спалось.
* * *
Ранний подъем в горах дается легко. Ты не отгорожен от природы стенами. И солнце проникает через палатку свободно, лучи щекотно «разожмуривают» глаза, птицы поют как будто над ухом. Живой будильник. Все натуральное, без ГМО. Никаких посторонних звуков города. Даже слышно как тихонечко журчит дальний родник.
Первый шаг – в росу. Сна как не бывало. Сны боятся росы.
Они шли по новым местам. Долго шли. Делали привалы.
А потом они вошли в облака. Когда ты внутри облака, его не видно, только если обернешься.
Она попросила задержаться. Сделали привал с обедом. Обед в облаках.
Вечером – новое место для стоянки, новые песни от Лёни.
Света быстро с ним нашла общий язык. Она затеяла игру в его пару. Правда, игра была в одни ворота. Он был приветлив, отзывчив, но в игру не включался.
И опять не спалось, какая-то внутренняя энергия не давала покоя.
Следующие дни дарили новые виды, впечатления и чувства: к горам, к природе, к трудностям, к Лёне.
Марине впервые захотелось не анализировать, а так и идти, за ним, куда позовет. Плевать на сальдо, пусть кредит больше дебета. Пусть отдать больше, чем получить.
Света заметила это сразу.
— А у тебя, подруга, похоже, все серьезно. Зря не сказала. Я выхожу из игры, удаляюсь в тень.
— А что, заметно?
— Мне – да. Я ведь тебя хорошо знаю. Теперь я твой болельщик. А может продюсер?
— Не вздумай.
Маршрут заканчивался возле пещерного города Чуфут-Кале. Последняя ночевка между скалами, в сердце истории, в гостях у вечности.
Ей было так хорошо, что она решила доставать из памяти эту картинку в минуты слабости, как талисман, как внутренний заряд счастья.
Потом память наполнилась и другими картинками, но талисман должен быть один.
***
Как давно это было. Сейчас она вспомнила эту картинку не потому, что ей было «не по себе». Она ждала…
В горах легко осенью и весной. А сейчас август – серпень, если по-славянски. Она консервировала огурцы, маленькие, в пупырышках, один к одному, как цифры в бухгалтерских отчетах. Завтра придет очередь помидорам. И тоже маленьким – «черри», чтобы не только вкусно, но и красиво…
Она делает их жизнь красивой и вкусной. У нее на это хватает энергии, а внутренняя бухгалтерия помогает. Квартира с домашним уютом гардин, абажуров, подсвечников, посуды, картин. Она – в красивых нарядах. Чтобы хотел возвращаться.
Ничего на потом, светлое будущее наступило.
И он – Лёня – возвращается всегда с радостью. Из походов с альпинистами, из спусков в пещеры, из сплавов на байдарках. В дом, где ждут, где пахнет пирогами: в июне – с вишней, в июле – с черникой, в августе…
Кстати, с чем пирог-то сделать? Слив много, но хочется с ежевикой. Может еще попадется. Они через три дня возвращаются: Лёня-большой и Лёнька-маленький. Первый раз взял сына в пробный поход, легкий, без переходов, с вылазками от одной стоянки, поэтому летом.
В их дом на ее пироги любит частенько забегать Света. Она много путешествует, ищет место для жизни, любви.
Они рассказывают, а она – Марина – слушает об их новых впечатлениях, Светины истории, Лёнины песни.
А на Лёнькиных осенних каникулах они пойдут в горы, впервые втроем. Она попросила вернуться в ее заветное место, показать его сыну.
И еще ей очень хотелось, чтобы горы увидели их вместе, на счастье.
