Брак Веры и Валерия следовало занести в Хрестоматию семейного счастья. Двадцать пять лет безупречной службы друг другу! И ведь судьба им никаких особенных льгот не предоставляла — всё сами, сами. Вариант сожительства, в котором никто никому не обязан был не для них. Разобравшись, что у них Любовь и предвидя восстание родителей Веры («С ума сошли, второкурсники!»), секретно подали заявление в ЗАГС.
Пройдя положенное «испытание временем,» расписались и отпраздновали событие посреди дождя: осень, чья-то дача, шашлыки, водка, однокурсники. Захмелевшие мальчики, уединившись от девочек в бане, недоумевали:»Она, конечно, очень даже: буфера и волосами — русалка, но зачем окольцевался, брат? Всякий раз жениться — дурная привычка!» Но Валерий, враз повзрослевший, серьёзно ответил:»Дураки, я единственную любовь встретил. Неугасаемую.»
Это только на первом курсе казалось, что студенчество никогда не закончится. Бац — и Вера с Валерой не только муж и жена, но уже и дипломированные врачи — стоматологи! Распределения давно канули в лету и ребята приехали в родной город Веры, проигнорировав отца Валерия. Причина была. Мужчина после смерти жены очень скоро женился, оправдываясь, что в деревне без хозяйки никак.
Только что окончивший школу, ещё не привыкший, к тому, что мамы нет, сын уехал поступать в институт и только это уберегло от полного разрыва отношений. Валерий не мог принять и простить, что новая жена отца молода и смазлива. Получалось, вдовец хотел не «как-то жить дальше,» а заново. Тема любви и верности стала для мужа Веры очень острой на долгие годы. А к отцу он очень редко заглядывал, без ночёвки.
Молодых специалистов приняла городская стоматологическая поликлиника. Валерий настаивал снимать жильё, но отец Веры пришёл с подробным расчётом и убедил строить квартиру, а пока всё же пожить под одной крышей. Дочке молодой семьи исполнилось два года, когда переезд, наконец, свершился.
Двухкомнатная квартира, в чистовом виде, приняла их тепло. В одной комнате жили, во второй завершали ремонт. И так пока не образовалась «конфетка.» И ничего, что это был период без гостей, отпуска и обновок, в смысле одежды. Каждый рубль предназначался жилью. Потом наверстали. Городской театр любили, парк с каруселями и лесные прогулки в любое время года.
По мере подрастания дочки Лариски, открыли, что комфортнее всего им втроём: раздражала накуренность в лоджии после компании, разговоры казались пустыми. И семья их стала довольно закрытым сосудом, наполненном взаимной заботой и на троих рассчитанными развлечениями. Мать Веры интересовалась у дочери не утомляет ли её такая закрытость, когда только семья да работа?
Сама она, как и в более молодые годы, иногда собирала «девичники,» училась плести макраме, мягкие шила игрушки. Да и муж её не чурался рыбалки да бани в мужской компании. Вера отвечала, что всё на свете ей заменяет любовь мужа и дочь. «Такая во мне наполненность, мама, что нет места ничему другому.» И краснела слегка, наверное, вспоминая и что-то женское, потаённое, супругом Валерой даримое.
Стабильность, которую так ценили родители Веры окончательно рухнула. К супругам пришло понимание, что стоматология может быть не только любимой и интересной специальностью, но и неплохо кормить. Арендовали в загородном профилактории площадь и открыли «Кабинет доброго зубного Фея.»
Именно так. Ведь не может врач-стоматолог — мужчина быть феей, правда? Поэтому (а ещё для лёгкого пиара) — добрый зубной Фей, Валерий, вскоре принимал пациентов в их с Верой стоматологическом кабинете. Ведущим специалистом был он, а жена на подхвате. Отвечала на звонки, организовывала скромную рекламу, готовила к работе кабинет и делала необходимые закупки. Случалось и ей проводить лечение, готовить полость рта пациента к протезированию, но все-таки клиентура шла именно на Фея — Валерия.
Женщины расслаблялись и таяли от лёгкого флирта, которым их доктор окутывал с первой минуты, независимо от возраста и степени привлекательности, а мужчины ценили именно профессионализм и отсутствие привычки вытягивать лишние деньги. Супруги, находясь рядом, неприметно перемигивались, по — прежнему волнуясь друг другом. Атмосфера, созданная в кабинете, была лишь частью их работы, но весьма приятная.
Спрашивается, почему Вера, специалист с красным дипломом, лишь на вторых ролях находилась? Была ведь возможность лечить и санировать «в два кресла,» увеличивающийся поток пациентов. Дочь Ларису следовало отвозить в школу с математическим уклоном, а потом в студию танцев — специально для этих целей для Веры приобрели малышку Оку. И обед сам собой не готовился, и стиральная машина сама себя не загружала да и бельё не гладила. Поэтому деньги зарабатывал в основном муж, а жена пчёлкой жужжала на домашнем фронте и ему по мере сил помогала.
И что же жили — не тужили без ссор и претензий друг к другу? Случались, как они называли, недопонимания и причины для лёгкой полемики. Валерий и Вера принадлежали к не слишком объёмному слою по настоящему интеллигентных людей, поэтому обвинительных и крикливых схваток, оскорблений между ними быть не могло априори. Они не только любили, но и уважали, ценили друг друга. Валерий видел в жене Женщину, а Вера в муже — Мужчину.
И всё же некоторые потёмки в душе Веры имелись. Она скучала по личному «размаху.» В тайне ей мечталось быть не «при,» а первой. Чтобы на стоматологическом кабинете висела табличка именно с её Ф.И.О. Знала про свою «лёгкую руку,» умение «видеть» больной зуб до снимка… Да что там, жена Валерия была отменным стоматологом, которого грешно было держать чуть ли не домохозяйкой. Так что некая жертвенность во имя семьи в тот период от Веры присутствовала. Она даже была слегка несчастлива, а Валерий и не догадывался.
Их дочке Лариске исполнилось двенадцать лет и 37-яя Вера заговорила о расширении бизнеса: аренда большей площади, привлечение новых технологий в протезировании, собственная лаборатория по изготовлению зубных протезов и привлечение специалистов широкого профиля. Дело было не только в желании зарабатывать по настоящему много, а не на «хлеб с маслом.» Хотелось более полной реализации профессиональных возможностей.
Как стимул Вера перечислила приближающиеся потребности семьи: обучение дочери, приобретение для неё жилья да и самим бы пора расширить кругозор путешествиями в дальние страны, а не только в тот же профилакторий, где находится их стоматологический кабинет. «Мы даже в Турции не были, Валерий!» — горячо подытожила Вера. А ещё у неё руки чесались по большой личной практике. По её разумению, муж был должен всплеснуть руками:»Как ты права! Заигрался я в доброго Фея!»
Валерий поёжился от неожиданного напора жены. На год её старше, он располнел и, сама не заметив, наполнился флегматизмом. Желания что-то менять у него не было. Он обожал свой кабинет, клиентуры на его две руки хватало. Цены он не задирал и пациентов вполне устраивал тот спектор услуг и возможностей, которые врач им предлагал. И Валерий мягко сказал:»Верочка, если ты так скучаешь по практике, давай работать по сменам или по дням.» Но по мнению Веры это ничего не меняло — тот же «котёл,» в котором они продолжат вариться.
Впервые супруги спорили и даже не неделю, а месяц. В итоге «добрый Фей» остался в своём кабинете, а Вера устроилась в крупнейший стоматологический центр города. Но прежде ей пришлось обновить свои знания на курсах, получить требуемые сертификаты и свидетельства, но оно того стоило. Мечта сбывалась: личный кабинет, увеличение желающих попасть именно к ней и зарплата очень приличная.
Вера открыла счёт на имя дочери и не без удовольствия сообщала Валерию сколько ей удалось отложить, скажем, за пол года. Он говорил, что-то типа:»Ну, ты всегда была молодцом.» И было не понятно задевает Валеру или нет, что с его стороны нет участия в заботе о будущем дочери. За пару месяцев до своего сорокалетия Вера обнаружила, что беременна. Рожать второго ребёнка она и в уме не держала. Ей следовало решить «проблему» по тихому, но она доверилась мужу.
И оказалось, что аборт он считает грехом и оправданием видит только какие-то нечеловеческие условия жизни. Дочь Лариса, уже присматривающая институт, встала на сторону матери:»Пап, да вам пора о внуках мечтать и в мамином возрасте рожают даунов.» Ей даже было неловко представить свою мать с большим, беременным животом. Валерий, сто лет не куривший, подымил пару часов на балконе и сделал вид, что темы такой не было. И Вера больше не нагнетала. Когда, где избавилась от «проблемы» никто не знал.
Валерий, как -то незаметно, взял за правило задерживаться в своём «зубном» кабинете совсем до поздна. Из экономии работал один и дела всегда находились, помимо лечения пациентов Домой приходил часто перекусившим и сразу ложился спать. Ушли разговоры, короткие нежности и привычка подолгу гонять вместе чаи. В «Добром Фее,» кроме рабочей зоны был закуток с диваном, холодильником и даже телевизор имелся. «Хоть живи! «- говорил Валера раньше жене, но всегда в семью торопился.
В тот сентябрьский вечер, благословив последнего пациента, он вдруг понял, что совершенно не тянет домой. Его дочь, открывшая для себя школу в шесть лет, благополучно её закончила и стала самой юной студенткой на первом курсе педагогического института. Будущий учитель математики. Наверное, следовало гордиться. Его жена — «передовик стоматологического труда» несла и несла в клювике. По прежнему оставалась стройна и зрело красива. Да над бытом она, как прежде не убивалась, но дома уютно и полуфабрикаты покупались качественные.
Значит всё хорошо и это просто он — растолстевший брюзга, необъяснимо не чувствует счастья? Да и есть ли оно в сорок два года? Не хотел, но пришлось позвонить Вере и наврать по поломку машины. Мол, завтра при свете дня разберётся между приёмом пациентов. Мелодичный голос жены приобрёл взволнованность и Валерий сглотнул, ощутив тошноту. Впервые в жизни ему захотелось выматериться, но он интеллигентно сказал:»Верок, не волнуйся. Я устал и ложусь спать. Телефон отключаю.»
Достал из холодильника три банки пива к которому пристрастился в последнее время, плавленый сырок, хрустящие хлебцы — вот и ужин без всяких проблем. Пошёл в глубь профилактория и сел на скамью в любимой беседке. Пил пиво, закусывал. И вдруг позвонил человеку, которого, оказывается, не смотря на обиду, по прежнему очень любил — отцу. Слава богу, был у него номер его телефона. Отец, за все годы видевший сына раз пять, встревожился не на шутку:
«Сынок, у тебя голос такой… Здоров ли? Как Вера с Ларисой?» Как мог успокоив, Валера спросил:»Папа, а помнишь Танюшку Сафонову? Ту, что на три класса моложе была и отец её за мной с ремнищем гонялся, пугая, что убьёт, если я ее «спорчу.» Отец засмеялся:»А как же. Ты всё мамке наказывал привыкать, что Танька ей снохой когда-нибудь станет. Таня школу закончила да в город уехала в аккурат в тот, где ты с Верой живешь. На медсестру обучилась. Вроде в приюте для стариков работает. Приезжает, но редко. У неё ведь родители померли, только брат старший остался. Но к чему тебе это?»
И правда, к чему? Пожелав отцу спокойного сна, Валерий задумался. Таня Сафонова была из разряда первой любви, но как оказалось, не настоящей. В институте, встретившись с Верой, Валера её позабыл. Или просто не желал в деревню, к отцу лишний раз ехать? Допил пиво и поплёся к себе в кабинет. Голова слегка затуманилась, значит удастся быстро уснуть. Устал он от своей странной бессонницы с дурацкими думами.
Татьяна Сафонова, оказалось, замуж не выходила. Валеру ждала, а может никто не позарился. Действительно, обихаживала стариков в пансионате для престарелых и проживала одна в панельном доме в однушке. Это не сорока на хвосте принесла: Валера в деревню к отцу смотался и всё разузнал. И папку своего впервые, за столетье, обнял и повинился. А про Таньку соврал, что ностальгия по детству в башку ударила. Так, ерунда. Даже если адресок у её брата узнал.
Это был самый обычный, пятничный вечер. Валерий, Вера и дочь их Лариса ужинали вместе, что случалось уже давненько не часто. Что делать — все занятые. Вера выглядела оживлённой и, кажется, даже косметику не смыла — не выглядела домашней. Валерий раньше очень любил составляющие своего дома — дочь Лару и Веру — жену. И никогда не анатомировал их чувства друг к другу. Считалось, что они у них неугасаемые.
«Сорок два это ещё ничего или уже слишком?» — спросил Валера Веру, когда дочка убежала по звонку подружки. Жена потянула с ответом, не понимая, характер философского вопроса. Если умирать или ставить крест на активной жизни, то безжалостно рано. Значит, «ещё ничего.» Валера усмехнулся:»Вот и я так тоже подумал. Вполне можно прожить ещё одну, другую жизнь.» Вера насторожилась:»Это как? Что за настроение у тебя сегодня? Ты там в своём кабинетике скоро совсем одичаешь. Нужно общаться с коллегами, вперёд двигаться. Хочешь, я поговорю и тебя возьмут к нам в центр? Вакансии постоянной нет, но пока на подмену…»
«Вера, я от тебя ухожу. Возьму только личные вещи и машину — она всё равно старушка, в сравнении с твоей,» — сам удивился, как обыденно произносятся самые ошеломительные вещи! Жена замерла. Её длинные — «русалочьи» волосы давно укоротились до ассиметричного каре. Глаза серые с лёгким прищуром, безупречный нос и пышные губы. Красивая, умная, самодостаточная. Интересно, давно она знакома с уколами красоты?
Жена потрясла головой, словно отгоняя его слова:»Но только на прошлой неделе мы обсуждали что подарить моему отцу на юбилей.» «Монолог, Вера, не обсуждение. Скоро я стану твоим бывшим мужем, а значит и зятем — бывшим. Только для Лары ничего не изменится. Вряд ли удобно мне прямо сейчас забирать все вещи. Думаю этичнее это сделать в твоё отсутствие.» Валерий поблагодарил жену за ужин и явно собрался покинуть дом. Вера чувствовала себя, как африканец, который жил посреди вечного лета и вдруг всё вокруг заледенело и его предупредили, что вот так будет всегда.
Не веря в происходящее, она проговорила успокоительно, хотя внутри всё дрожало:»Валерий, ты просто устал. А может на тебя так повлияла поездка в деревню к отцу? Ты всегда стрессово воспринимал ваше общение. Я сейчас Иван-чай заварю, приготовлю ванну, массаж расслабляющий сделаю. Ты сам себе хозяин — забрось на недельку работу. И поделись своими переживаниями, помнишь, как раньше?»
Валерий смотрел на неё с оттенком жалости, отмечая, как жена побледнела, как дрожат её губы, Но слабину не дал. Складывая в спортивную сумку что-то ежедневно необходимое, припечатал Веру безжалостным мужским откровением:»Ты права, Вера. Во мне давно живёт опустошение — скукоженный, бессильный зверёк. Не поможет ни ванна, ни чай, ни завтрак в постель. К отцу я ездил, чтобы простить и попросить прощения. Стало полегче. Ну, а ещё разузнал адрес Таньки Сафоновой — была такая в другой моей жизни. До тебя. И я пошёл просто на неё посмотреть, а получилось, открыл дверь в другую половину своей жизни.»
«Но ты утверждал, что любил только меня… И эта…Танька ведь наша ровесница? Повидавшая, пожившая — чужая женщина. И ты готов из-за неё разрушить всё?!»- Вера начала с шёпота, но потом её голос окреп. Пока ещё муж вздохнул:»Не из-за неё, а для себя, Вера. Первая половина жизни прожита. В ней я очень любил тебя. Неугасимо. (он улыбнулся грустно). Но понял, что сорок два — это ещё ничего, только первая часть. Не мучай себя анализом — это бессмысленно. Просто прими. С Ларисой я поговорю непременно.» И ушёл.
Оскорблённая Вера долго не отступала. Звонила Валерию каждый день — он всякий раз отвечал терпеливо. Требовала назвать новый адрес, но получив твёрдый отказ, приехала в «Кабинет доброго Фея» лично и там устроила страшный скандал. Опрокинула бормашину, снесла столик со склянками и инструментарием медицинским. Кинулась к окнам, чтобы содрать жалюзи. В неё словно демон вселился. Нет, она, конечно, и так прибыла без всякого настроения, но вид неизвестной ей женщины в белом халате, рядом с Валерием, переклинил интеллигентную Веру конкретно.
Почти бывший муж (заявление на развод крутилось в работе) вызвал тестя и дочь Ларису (ну, не санитаров же было ему вызывать!). Плачущую гневными слезами женщину с трудом усадили в машину и увезли. Верина тойота простояла на стоянке профилактория несколько дней. Ярость и отчаянную оскорблённость в жене Валерия вызвала необъяснимость происшедшего. Если хотите — абсурд.
«Танька Сафонова» оказалась худосочной, невзрачной женщиной. Стрижка пикси, очки в «бабушкиной» оправе. И не было в ней ни обаяния, ни манящей мягкости. С первого взгляда — сухарь и Несмеяна. Кажется, окажись она привлекательной (например, женственно доброй или сексуальной), Вере было бы легче и понятнее: мужику захотелось разнообразия. Наличие у «Таньки» хорошей материальной базы тоже могло бы прояснить ситуацию, но этого в помине не было.
Выбор Валерия сводил с ума. Как если бы он всю жизнь ходил в приличном костюме, а теперь облачился в рубище. И от этого хотелось выть. Добавляло беды и то, что Вера потеряла безупречную семейную жизнь и самого лучшего мужа на свете. Будь Валерий гулякой или придирой-манипулятором (можно любой другой недостаток), равнодушным отцом — расставание не вызвало бы в женщине такую жажду мести. Она оказалась неподготовленной совершенно. И обескровленной.
Дату развода переносили несколько раз из-за психологического состояния Веры. А без её присутствия развести не могли, поскольку Вера заявила свои права на бизнес мужа — «Кабинет доброго Фея.» Надо сказать, что после всяких вычетов — аренда, налоги, вложение в расходные материалы и проч. чистой прибыли выходило немного. Скажем, не больше половины того, что зарабатывала Вера, которая «сидела» на дорогом протезировании в частном стоматологическом центре.
Но Вера видела единственную возможность ощутимо ударить по предателю — это стереть с лица земли «доброго Фея.» Понятно, что на кусок с маслом бвший где-нибудь всё равно заработает, но частички души точно лишится. Дочь Лариса, разрываясь между отцом и матерью, просила:»Мамочка, оставь папе кабинет. Он скромно рентабелен. Приходят одни отдыхающие профилактория да вереница бюджетников с пенсионерами тянется. Залетают денежные, но редко — они ведь у тебя все пасутся.»
Вера стояла непоколебимо. Вернее лежала — с ней случился гипертонический криз такой силы, что сосуды в конъюктиве глаз полопались. Кардиолог сказал, что она находилась в шаге от инфаркта. А завершилось всё неожиданным образом. В один из дней Лариса (сам Валерий своей персоной жену тревожить опасался) принесла матери бумаги — дарственную на стоматологический кабинет в профилактории. Вернее на его оснащение, поскольку площадь была арендованной. Вот такой подарок сделал Валера Вере.
Женщина просмотрела документ и … разорвала в клочки. Уткнулась в них и заплакала какими-то новыми слезами. Облегчения, смирения или бессилия — кто ж знает.
… Многие годы назад мама моя работала дежурной в том самом профилактории, где функционировал кабинет доброго Фея. С Валерием, очень контактным человеком, она сдружилась и не раз толковала о том, о сём. И она, и я, и наши знакомые бывали в его кабинете. Стоматолог он был потрясающий и пациентов жалел. За самый, казалось бы, конченный зубной «огрызок,» от которого его коллеги отказались, бился до последнего и, в основном, спасал.
И, протезируя, берёг каждый зуб, не спеша обтачивать. Помню, подруга моя, довольно молодая женщина, пришла к нему в отчаянии. Повсюду ей твердили, что все корни подлежат удалению и никакие штифты не помогут. В результате ей грозил съёмный протез. Валерий занимался с ней около месяца, скрупулёзно санируя «корешки.» И сотворил «мостик,» но не съемный. Только рекомендовал морковку не грызть. Подруга от счастья плакала потому, что боялась, что при поцелуе с мужем съемный протез будет вываливаться. И Валерий эту «мелочь» понял.
Его первую жену Веру я видела в ещё лучшую пору их отношений. Эти двое и впрямь «неугасаемо,» казалось, любили друг друга. Лет пять назад понадобился толковый стоматолог. Про Валеру вспомнили. Прикатили в тот самый профилакторий, а стоматологического кабинета нет и в помине. И не смог никто подсказать куда делся добрый фей Валерий. А жена его бывшая, Вера, организовала-таки сеть собственных зубных кабинетов. Специалист она хороший и цены божеские, но какая-то нервная и руки немного дрожат.
